Капитан Уилл Тернер
налоговая.... НДС,....)))

Капитан Уилл Тернер
ТЫ ИЗ НАЛОГОВОЙ???????????????????????????
Отчетности...
Стоп! Их же в конце квартала чаще всего несут?

Капитан Уилл Тернер
хотя этот форум более удобный в плане пользования

Капитан Уилл Тернер
ладно, я ничего против не имею! =)

ничего определенного, просто мой пост на одной из ролевых игр. (выложен с целью вместительности информации в посте)

Элан продолжал сидеть и думать о былом, конечно воспоминания придавали сил и поднимали настроение. Элану казалось, что он вернулся домой, что все хорошо и нет никаких забот, он чувствовал, словно бежит по лугу, трава нежно щекочет пятки, а роса заставляет проснуться еще спящие уголки души мальчика, светит утреннее солнце, где-то поют птицы, где-то вдали народный оркестр играет его любимые песни. Он снова видел себя, маленьким. Резвый детский, беззаботный и счастливый смех наполнил его память и сознание, лица друзей, всех, всех без исключения… Рыжеволосый, весь в веснушках, курносый Дилан, рядом с ним его младший брат, такой же рыжий, словно солнышко, маленький и всегда забавный, улыбался утру, сзади раздался смех Мери, дочка местного сапожника, несмотря на тяжелую жизнь всегда добрая и радостная, рань Элан был влюблен в нее, как бы это странно не звучало. А вот братья О’Гайнеры… Брюс, Дэвид и Артур. Все просто альбиносы, волосы белые, как снег, глаза небесно-голубые, всегда искренние и глубокие. Элан повернулся, а вот его брат, лежит на траве и щурясь смотрит на небо, на его устах играет блаженная улыбка, ветер колышет старую, рваную рубашку, грудь ровно вздымается. Все вокруг продолжал наполнять детский смех, где-то что-то сверкнуло, мальчик снова обернулся,… теперь они были на речке, брызгались водой, кричали, резвились, бегали по берегу его брат фехтовал с Брюсом, а Элан сидел рядом на песочке и улыбаясь, и прикрывая глаза от прекрасного утреннего, летнего солнца смотрел на них, и мечтал стать таким, как его брат. А вот они в тот же день, в легкий, летний дождик, босиком, сквозь все то же поле бегут куда-то к обрыву, младшие играют в салки, старшие спорят о кораблях, а Эл стоит на краю обрыва и смотрит вдаль… там бирюзовое море, стелется вплоть до горизонта, и сливается с небом, такого же цвета, и создается ощущение, что вода льется с неба, Корабли, появляющиеся и уплывающие, крики ребят, макающих парусникам и что-то громко им кричащих, руки брата, заботливо и крепко сжимающие его плечи, наверное, оберегавшие его от неосторожного шага, падения с обрыва и смерти. Мальчишка улыбнулся. Узкая тропинка, они спускаются на берег, в самом конце Мери спотыкается, и они оба скатываются вниз, в воду, содранные коленки, локти, слезы, улыбки и счастье. Они сидят на берегу и море ласково набегая волной, омывает их ноги. Ее прекрасные, большие, зеленые глаза, каштановые волосы, заплетенные на затылке в национальный пучок, курносый, в веснушечках, носик. Загорелое личико и милая улыбка. Она заботливо вытирает с его щеки кровь, а он рассказывает ей о смелых моряках, и защитниках Ирландии, о путешественниках, первооткрывателях, кораблях, морях и дальних странах. О пиратах-головорезах и о пиратах-добряках. О том, как где-то, на краю света, вода падает вниз, образуя огромный водопад, там всегда светит солнце, много брызг и неповторимая радуга, и кажется, что она огибает весь мир, и нигде нет ничего плохого, там все счастливы. Там нет  начальников и подчиненных, нет смерти, боли, горя, несчастий, катастроф, там всегда прекрасно и тепло.
А вот уже и вечер. Солнце печет не так сильно, он лежит на песке, заложив руки за голову и грызет какую-то соломинку, она лежит щекой у него на груди, и они говорят о науке, что-то придумывают, немножко спорят, обсуждают медицину… Потом они идут по бережку,  держа друг-друга за руку, она нашептывает ему на ухо всякие интересные, детские сплетни, а он, улыбаясь, смотрит на нее и с интересом все это выслушивает.
Люди, живущие на берегу, оглядываются на них, жены заботливо обнимают детей и мужей, глядя им вслед, а они все идут и идут. Где-то, оставшийся далеко позади брат кричит ему, добрым голосом.
Элан! Нам надо будет вернуться до полуночи! Не долго! –
Мальчик снова улыбнулся и слегка повел плечами.
Вот они стоят на пирсе, два маленьких, но очень близких существа, обнимают друг-друга, клянутся всегда быть вместе, любить только друг-друга, он обещает жениться на ней, когда вырастет. Обещает, что у них будет свое поместье и много красивых, как мама, детишек. А она обещает ждать его все это время. Ждать столько, сколько потребуется.
Они вместе и остальное не важно. Это любовь, и пускай ее испытывают дети, еще не познавшие всей жестокости этого мира, и пускай у них впереди много трудностей, пусть их ждет долгая разлука, Элан мысленно дает себе клятву, даже с того света он вернется в Ирландию, к Мэри, что жениться. И они будут вместе всю жизнь, до глубокой старости, и умрут в один день и будут вместе лежать в могиле. И они, и их дети, дети их детей, и весь их род будет честен и счастлив.
А вот уже год спустя, они с братом бегают в порту, но это уже не Ирландия, это Белфаст.
Вот они дерутся с местными мальчишками и потом сидя на пристани и считая синяки, едят ворованные яблоки. Вот матросы объясняют им как натягивать паруса, рассказывают о кораблях. Один из них имел привычку хватать Элана за нос, когда в особо важные моменты, мальчишка отвлекался на какую-нибудь ерунду, и пугал Дэйви Джонсом, отчего мальчишка прижимался в плечу брата и вся компания раздавалась добрым смехом. Вот они с братом бегают по городу, гоняют собак. Потом перед глаза появилась менее приятная картина, заставившая совесть Элана кусаться и царапаться с сумасшедшей силой. Один торговец, у которого хулиган-Элан украл карту, нагнал его брата, помогавшего мальчишке убежать и спрятаться, и засек его до потери сознания, прямо на улице при всех, раздев при этом до гола. Как потом какая-то старушка обрабатывала раны его брата, а мальчишка, ревя и без конца извиняясь, помогал ей. Как в этот же вечер они сидели на берегу и разговаривали о планах на будущее. Его брат сказал ему, что он убежит, наймется на корабль и уплывет. Элан не отговаривал его, а лишь без конца спрашивал, куда он хочет попасть и снова и снова просил брата рассказать какую-нибудь байку о бравых пиратах, а потом, навострив уши, а раскрыв до предела свои искренние и тогда еще совсем детские, мальчишечьи глаза слушал его с невероятным интересом и не смел перебить. Как потом они играли в салки в порту, убегали от пьяных матросов, кричали пиратские песни, а взрослые недовольно бурчали себе под нос, что растут еще два любовника Джека Катча.  Потом дали клятву, когда-нибудь снова увидеться, скрепив ее кровью, расписавшись на старом куске паруса, и зарыли на берегу, прикрыв это место крестообразным камнем. Как потом пошли в порт, как его брат напрашивался на все корабли вподряд, и его никуда не хотели брать, потому что он был очень худым, и все боялись, что он просто не выживет. А потом один старый моряк, заметив чуть ли не ревущего от отчаянья мальчика подошел к ним и положив руку его брату на плечо, сказал что берет мальчика к себе на корабль помощником лекаря. Как потом светились счастьем глаза мальчишки. И как прощаясь вечером на берегу, они сидели на песке и рассказывали друг-другу страшилки, байки о Карибском море, пугали страшными Англичанами.
А потом вместе неожиданно запели…
Знакомый мотив побежал в голове у мальчика, он начал барабанить пальцами по палубе, настукивая тот самый мотив и улыбаясь, и снова тихо, мелодично и красиво запел:

Before an appointment, my dear.
Before an appointment – thousand one times.
Ships swim from native land,
From those, who will wait us.
On dangerous ways, on salt seas,
We will go round the ball of earthly.
And one hope living in me –
To see our house again.   
Earth is great and seas are salted,
But forever you in a heart my.
And one hope living in me –
To see our house again.
Our ship went away far, you – at home, ashore.
But letters I will you write 
So often, as soon as able.
I will tell in letters, my love, that in a heart my,
That one hope living always –
To see our house again.   
I will say you in letters, my love:
You forever in a heart my,
And one hope living always –
To see our house again.   
A gale rose fierce, a wave gets up Sky-high,
Through the night long wind carries us
And to pieces tears cordages.
Neither stars nor moon above a mast, 
Not evidently in darkness nightly.
But one hope living in a heart –
To see our house again.   
Neither stars nor moon above a mast, 
You forever in a heart my.
And one hope living always –
To see our house again.
A gale rose fierce, a wave gets up Sky-high,
Through the night long wind carries us
And to pieces tears cordages.
Neither stars nor moon above a mast, 
Not evidently in darkness nightly.
But one hope living in a heart –
to See our house again.   
Neither stars nor moon above a mast, 
You forever in a heart my.
And one hope living always –
To see our house again.   
But bore we outlived,
And I stand on earth.
Now toast my – for a bank native
And for love my.
Merrily an ale glitters gold,
We will begin to the sing Merrily.
And drinking away penny last –
Again in a sea will go away.   
Ljubov my – I toast you.
You forever in a heart my,
And one hope living always –
To see our house again.

(пардон за мой кривой английский, кому тошно читать – вот перевод:
«До свиданья, моя дорогая.
До свиданья – тысячу раз.
Плывут корабли от родной земли,
От тех, кто ждать будет нас.
По опасным путям, по соленым морям,
Мы шар земной обойдем.
И во мне жива надежда одна –
Увидеть снова наш дом.

Велика земля и солены моря,
Но навек ты в сердце моем.
И во мне жива надежда одна –
Увидеть снова наш дом.

Далеко ушел наш корабль,
Ты – дома, на берегу.
Но письма я буду тебе писать
Так часто, как только смогу.
Поведаю в письмах, моя любовь,
О том, что в сердце моем,
Что вечно жива надежда одна –
Увидеть снова наш дом.

Скажу тебе в письмах, моя любовь:
Ты навеки в сердце моем,
И вечно жива надежда одна –
Увидеть снова наш дом.

Шторм поднялся свирепый,
До неба волна встает,
Всю ночь напролет нас ветер несет
И снасти на части рвет.
Ни звезд, ни луны над мачтой,
Не видно во мраке ночном.
Но в сердце жива надежда одна –
Увидеть снова наш дом.

Ни звезд, ни луны над мачтой,
Ты навеки в сердце моем.
И вечно жива надежда одна –
Увидеть снова наш дом.

Но бурю мы пережили,
И я на земле стою.
Теперь тост мой – за берег родной
И за любовь мою.
Весело золотом эль блестит,
Весело мы запоем.
А грош пропив последний –
Снова в море уйдем.

Любовь моя – я пью за тебя.
Ты навеки в сердце моем,
И вечно жива надежда одна –
Увидеть снова наш дом.» )

Элан улыбнулся еще раз. Он видел брата, которые оставил ему свой кинжал, перед отплытием, как он поднялся на палубу и потом еще долго стоял у борта и махал Элану рукой, а Эл, улыбаясь, кричал брату, что он найдет его где бы то ни стало, и обязательно позовет на свою свадьбу с Мэри…
Как он до утра сидел на пирсе, и как в груди нарастала грусть и какая-то пустота, но вместе с ней, чувство, словно еще один человек стал счастлив, а значит, счастлив и Элан…
Да. Его брат уплыл. Но Ирландия продолжала радовать его, первое ограбление, первая драка, первые неприятности и первый раз он оказался на корабле именно в Ирландии.
А как бродил ночью по улицам? Среди пьяниц и убийц? Как был свидетелем жестокой расправы, когда какого-то старого мужчину, видимо из знатного рода, долго и безжалостно избивали бандиты, а потом медленно отрезали ему пальцы, а после – голову.
Возможно именно то, что Элан был свидетелем этой картины, поселило в сердце этого подростка холод и закрытость от мира. Но все то была лишь маска, за которой скрывалось доброе и ранимое сердце. Как он бежал домой, узнав, что пришло письмо от брата? Единственная весточка, за все время, как он хотел поскорее его прочитать, как упал недалеко от дома, от подножки недруга, как расшиб в кровь колени и подбородок, но поднялся, и словно не заметив этого, прибежал и читал письмо, на известном только им с братом языке. Его брат всегда говорил, что сам придумал этот язык, однако Элан с годами все больше в этом сомневался, а сейчас и вовсе не верил, ведь язык был японским.
А как за несколько дней до того, как повесили мать, он считал себя богом?... Мальчишка вспомнил и это… несколько недель стояла жаркая погода… Температура переваливала за 46, что очень необычно для тех мест. За, практически, 20 дней не было ни ветерка, ни дождичка… И как он, убежав из дома рано утром, отправился на дикий залив, какие прекрасные места он проходил, и что он видел? Как чуть не упал в обрыв, когда голову напекло слишком сильно, и какие ощущения были, когда он все же добрался до места!
В голове снова появились воспоминания. Все тот же луг, яркое, обжигающее, ослепительное солнце, которое не просто светило, оно… оно словно огонь, сжигало все на свеем пути, как песок под ногами раскалился так, что Эл не мог на него наступать вообще, и как потом сидел под обрывом, около моря, дуя на обожженные стопы, свернувшись в три погибели. Потом он встал, и врипрыжку побежал к воде, которая оказалась чуть ли не горячей, не смотря на то, что это было море… Элан лежал на воде. Одежда прилипала к телу, а вода омывала его, словно живительный бальзам, придающий силы и заживляющий раны. А потом, Элан видел, как небо медленно затягивалось тучами, становилось хмурым, злобным, опасным. Мальчишка помнил, что старики строго-настрого запрещали им купаться в такую погоду, особенно – если начиналась гроза. Мальчишка видел, как сгущались тучи, и чувствовал, как поднялся ветер. Жара  в мгновение ока сменилась прохладой. И вдруг, все ослепила яркая вспышка, а потом… Время словно замерло, на доли секунд, оно остановилось и перестало существовать. Все словно попало в черную дыру. Все материальное стало вдруг мысленным, словно  - астральным. Все ушло в забвение, в себе слышался стук сердца, все усиливающийся и усиливающийся, становящийся тверже, громче и отчетливей, а потом…. Из состояния забвения все выводил резкий, передергивающий  оглушающий треск, и не менее оглушающий гром…
И все словно оживало, просыпалось после спячки, навстречу живительному бальзаму, дарованному Богом с неба. На губы мальчика упала капля, он слизал ее… пресная.
Báisteach (дождь) – пронеслось в его голове… Затем еще одна капля упала на веко, следующая – на нос. И вот их уже десятки… сотни, тысячи, миллионы, НЕТ… миллиарды или же несчетное количество с бешеной скоростью мчится к земле, словно лекарь к больному, стараясь спасти его от прискорбной участи. Элан лежал на воде, закрыв глаза, дождь хлестал по всему, что было в зоне его прохождения. Вспышки молний озаряли небо, а раскаты грома пробуждали все вокруг. Все это продолжалось несколько минут, но казалось, что это чудо длилось вечность, и эта вечность была раем. Потом тучи на небе рассосались, и снова выглянуло солнышко. Прохладой было наполнено все вокруг, а в воздухе стоял неповторимый, приятный, чарующий запах озона. И после знойной жары это было самым лучшем подарком на свете. Природа проснулась, пробудилась от мертвого сна, и вновь стала радовать всех своей красотой.
Потом в памяти Элан бегло пронеслось повешанье матери, на которое парень даже не обратил внимание – привык, наверное, а потом …
Он стоял на борту корабля и смотрел на удаляющийся порт, в сердце поселилась какая-то странная боль. Он боялся, что больше никогда не увидит все это…
Зеленый остров медленно растворялся вдали, в то время, как наш Элан медленно приходил в себя, после путешествия по своей памяти.
Он открыл глаза – к тому моменту уже светило солнышко. Мальчик не знал, сколько он провел в таком состоянии, но внутренний голос ему подсказывал, что всего несколько минут,… но как они были прекрасны…
Невольно, Эйлэйн снова улыбнулся.